Исторически «комедия ужасов» выросла из буйства средневековой «пляски смерти», манерного декаданса и жизнеутверждающих принципов пира во время чумы, но в качестве современного поджанра хоррора она очень редко выходит за границы циничного пародирования известных бестселлеров. По сути, сейчас это целиком вторичные произведения, пусть смешные, но вульгарные и бессмысленные. В кинематографе можно привлечь внимание зрителей популярными актёрами и обнажёнкой, в литературе же всё гораздо сложнее. Необходимость писать качественный текст и попадать в жанр сохраняется, и как совместить это с юмором, неизвестно. Готовых «рецептов» нет.
Внешне рассказ «Чучело-мяучело» Елены Щетининой выстроен по всем канонам «ужасного» жанра. Последовательно даются мирный быт молодой семьи, спуск в современное подземелье ради спасения попавшего в беду беззащитного существа, встреча и схватка с монстром, невозможность победы, принесение в жертву другого вместо себя и бегство. Качественно собранный, но простенький хоррор – в чём здесь юмор? В позиции автора. Ищите женщину! Это такое существо на заднем плане, в халате и тапочках, которое вечно что-то клянчит, надоедает и мешает. Его терпят за то, что оно милое, а ещё его можно отнести в спальню и использовать по назначению. Только ли? Именно женщина здесь инициатор «квеста на выживание», занявший выгодную позицию наблюдателя не только на балконе, но и в сюжете, автором которого она, собственно, и является. Попробую угадать авторское отношение к этой истории.
Само название рассказа так и просит закончить строчку словами: «…ты меня замучило». Кто, кого и чем? Муж, жену, компьютерными играми, сильнее тяги к которым только желание секса. Ну, есть такой грешок у современных представителей сильного пола, каюсь. Дорогая, зато я почти не пью и всегда дома, а не шляюсь по гаражам, кабакам и бабам! Что, тоже не прокатило?.. Вот и Кирилла от монитора оторвали. Зомбей бьёшь, смелый? А сходи-ка ты в подвал. Темноты и в детстве не боялся? Держи тогда чуть живой фонарик, да гляди, лицо не потеряй. Устрою я тебе маппет-шоу из мохнатой драной варежки! Считали, сколько раз герой получил по голове и мокрой попе за время блужданий? Много, и всё это явно неспроста. Был пацан пацаном, зато наружу вышел, как заново родился – другим человеком. Играть если во что и будет, то исключительно в поддавки (лишь бы поддавать не начал). Заодно и квартиру сменили, а там, глядишь, и дети заведутся.
Смысл иронии в сокрытии истинного смысла, и Елене Щетининой, по моему скромному мнению, удалось-таки подсадить жёлтенького пластмассового утёночка в стаю диких уток, всего лишь выкрасив его в чёрный цвет. Вот вам «комедия ужасов», или «иронический хоррор»! Женское коварство неподражаемо!
Вызванный необратимыми изменениями собственного тела страх не исчезнет до того фантастического будущего, когда медицина в своём развитии превзойдёт природу. Увы, сейчас всех равно пугают старость, болезни и травмы. Любое нарушение нормы и целостности ужасает не столько болью, сколько невозможностью его отмены. Вероятно, некоторые из нас регулярно щекотали бы себе нервы, записываясь на приём к пыточных дел мастерам, а Всемирная организация здравоохранения доказала бы полезность этой процедуры – при условии, что после всё можно легко исправить. Напротив, необходимость посещения парикмахера при допущении, что волосы есть только «молочные» и «постоянные», как зубы, станет весьма неприятной.
Обычно авторы ужасов эксплуатируют этот страх, банально насыщая свои произведения расчленёнкой, подробно описывая стадии неведомых хворей и переселяя героев в дряхлые или монструозные тела (недалеко ушли от этого вампиры, оборотни и зомби). Да, страшно – вернее, было страшно, но уже надоело. Разные авторы решают проблему пресыщенной публики по-разному. Одни могут позволить себе тактику боксёров-свормеров, втираясь в доверие и нокаутируя читателя несколькими сериями взрывных и мощных «ударов» на ближней дистанции. Другие, как бодипанчеры, долбят и долбят тяжело и однообразно по «корпусу», изматывая глава за главой, и не факт, что к финалу пробьют «печень» – возможно, читатель просто упадёт от изнеможения. Лично мне кажутся интересными современные писатели, способные нарушить правила и выйти на «ринг» со шпагой или пистолетом. Позвольте представить: «убийца» Вадим Громов («Лепила») и «матадор» Оксана Ветловская («Моя вторая половина») – и да простят они меня за эти странные сравнения.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Первый ход сделан обоими авторами одинаково: рассказы ведутся от лица подростков периода полового созревания, когда недовольство собственным телом и происходящими с ним изменениями и без того на пике. Однако разница видна сразу. «Лепила» жёстко и реалистично описывает группу хулиганов из трёх пареньков, возглавляемую агрессивной пацанкой, но совершенно упускает главную скрепу этой компании – влюблённость и вожделение в отношении лидера. Казалось бы, какая разница? Но градус накала уже не тот, что мог бы. «Моя вторая половина» постепенно, исподволь награждает читателя знанием о том, что неунывающая и милая героиня – одна из пары обречённых на смерть сиамских близнецов. Второй ход: хулиганьё издевается над сверстником, а близняшка рассказывает о своей жизни в интернате для "особенных" детей. Персонажи Громова осознанно преступают моральные принципы, ломая себя и жертву, а девушка Ветловской воспринималась бы полностью нормальной – не будь она от рождения сломанной куклой. Естественность близнецов ранит больнее подростковой жестокости. Третьим ходом Громов вводит в сюжет проклятие, которое может стать наказанием, а Ветловская использует классический любовный треугольник, который априори трагичен из-за особенности её героини. Колдовство или естество – что страшнее? Я голосую за естество.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Наконец, «фаталити». Лепила пришёл, и плоть виновных деформировалась самым ужасным образом, и это не сон, а жуткая реальность. Но сопереживания пострадавшим нет, поскольку причина раздута из мелочи, а следствие фантастично настолько, что в него не веришь. Автор подошёл к читателю, нагнул, завернув ему руку за спину, приставил пистолет к голове, оповестил о причине «заказа» и выстрелил. "Убийство" без сантиментов! Что делает Ветловская? Она весь рассказ дразнит «быка» красной мулетой, ведя интригу запрещённых медицинских экспериментов, а после даёт забодать её пошлейшим, казалось бы, хэппи-эндом. Тру-ля-ля, любовь-морковь! И вдруг шпагой в сердце вонзается понимание того, что естественная для героини ненормальность непоправимо нарушена. Катарсис в стиле «дарк» достигнут.
облако тэгов
